Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры
Подумать только – десант на «Гниль». Мерзость-то какая.
Вскрыв пакет, я разложил пластиковые карточки по полу и начал читать бриф:
«В связи с регулярными проверками слаборазвитых планет, согласно 2118-ой конвекции галактического союза о социальной защите неполноценных рас, на планету „Гниль“ 3/202/0 был отправлен автоматический разведывательный бот-зонд. Через цикл, после входа в низкие слои атмосферы связь с зондом была потеряна. Получен сигнал об аварийном состоянии системы ориентации, после чего бот-зонд перестал подавать признаки какой-либо активности. В связи с законом 119.517 об ограничении взаимодействий с неполноценными расами, недопустимо попадание остатков зонда в руки обитателей планеты. Задача: в кратчайший срок (срок старта десантного корабля – полдень 218-ого дня) произвести десантирование на планету „Гниль“ 3/202/0. Десантирование провести не ближе, чем одна тысячная диаметра планеты от рассчитанной точки катастрофы. Провести поиски останков бот-зонда. По возможности, эвакуировать блок записи информации бот-зонда при помощи энергетической капсулы. Уничтожить все остатки зонда до молекулярного уровня. Срок выполнения задания – один цикл обращения планеты. Эвакуация с планеты на базовый корабль посредством собственных ресурсов. Оборудование – энергетическая капсула мгновенной передачи информации, личный бронескафандр, оружие механического повреждения. Запрещены любые энергетические виды вооружения.»
Хуже не придумаешь. Копаться в дерьме в поисках сдохшей железяки. Плюс запрет на нормальные пушки. Как же… Слабые расы. Не дошедшие своим полу-разумом до того, что мир не трехмерен, как кажется их ограниченным органам чувств, и потому не нашедшим уравнение единого поля, на основе которого построена вся современная галактическая цивилизация. Ядреный таракан – из-за этого я должен лезть к дикарям с самострелом или ископаемым огнеметом. Чтобы они, не приведи господь, не увидели деструктор в действии, иначе аборигены почувствуют собственную ущербность по сравнению с неизвестными им цивилизациями. А зонд до молекулярного уровня я кувалдой должен разрушать? Тьфу… Где же вторая бутылка?
***
Войдя в плотные слои атмосферы на предельной скорости, позволяющей не оставлять ионизированного следа в атмосфере, я связался с энергетической капсулой. Отклик последовал почти мгновенно – капсула ждала моего сигнала с точными координатами для приземления. Эта техника подводила редко, но проверять все равно было необходимо. Было бы в высшей степени несправедливо копаться в навозе пол цикла, чтобы потом обнаружить, что капсула не сможет прибыть, и все задание было бессмысленно.
Усилив антигравитационное поле уже перед самой поверхностью, я довольно сносно приземлился, войдя по щиколотку в Гниль. Планета называлась так недаром. С содроганием я огляделся. Гигантские водянистые черви с боковыми отростками торчали из-под поверхности столь часто, что пройти, не касаясь этой мерзости, местами было невозможно. Идти, большей частью, приходилось по не менее склизкой и водянистой мелкой живности, ковром покрывавшей все обозримое пространство. В довесок ко всей этой мерзости – сама поверхность планеты. Вся Гниль, как это ни тавтологически звучит, была покрыта гнилью. Самой настоящей грязью, состоящей из тех самых гниющих водянистых червей и окружающей склизкой живности. Биологический фон зашкаливал. Бактерий в сотни раз больше нормы. Такое даже самой паршивой помойке в мегаполисе не могло присниться и в страшном сне. Благо, активная защита бронескафандра позволяет не касаться поверхности, а идти по подложенному под ноги защитному полю, не проваливаясь в гниль по колено на каждом шагу.
Сориентировавшись по координатной сетке, я легкой трусцой побежал к месту катастрофы зонда, стараясь как можно меньше задевать влажные и столь хрупкие побеги червяков. Изобилие нездорового зеленого оттенка застарелой плесени слегка действовало на нервы, но я старался не вникать в окружающую обстановку сильнее, чем того требовало приближение к цели. Вон она, моя цель, если судить по навигатору, какая-то сороковая часть цикла отделяет ее от меня, и, соответственно, от расставания с этой мерзкой планетой.
Неприятности я заметил не сразу. Во-первых, по досадной оплошности проигнорировал первые резанувшие глаза вспышки. То, что это работает тривиальный отражательный детектор, я понял только тогда, когда явно засветился на нем в полный рост. Не знаю, на кого его ставили, и надеюсь, что не на меня. Активировав защиту против радиоволн, я сменил курс, делая широкую дугу на всякий случай. Во-вторых, я совершенно не ожидал атаки с неба, и поэтому не уделял наблюдению за верхней полусферой слишком много внимания. Крупных летающих хищников, способных повредить мне, будь я даже без скафандра, здесь не было, поэтому воздушную цель, превышавшую меня размером в десятки раз и во много раз в скорости я заметил не сразу. С ревом надо мной пролетело примитивное летающее устройство аборигенов, работающее от тривиального горения очередных продуктов гниения. То, что я читал о чем-то похожем в справке о планете, вспомнилось не сразу. Зато образ аборигена всплыл в мозгу тотчас же – смешные переваливающиеся крестики из слизи с забавным утолщением посередине и небольшим круглым отростком в верхней части. Чтобы не привлекать дополнительного внимания мне пришлось потратить еще некоторое время на создание оптической иллюзии. В результате, теперь для любого внешнего наблюдателя я выглядел как настоящий абориген. Зачем сеять панику среди зверушек? Пусть со своих летательных аппаратов наблюдают простого жителя этой гнилостной среды.
Однако, беспокойство мое нарастало. Что-то было не так в окружающем пространстве, в кружеве радиоволн, почему-то слишком тесно оплетавшем этот район. Причины беспокойства были мне непонятны, но интуиции своей я доверял полностью, а посему перешел на шаг и усилил контроль над окружающей живностью. Возможно только поэтому я заметил аборигена, спрятавшегося у основания одного из высоких буро-зеленых червей. Анализатор сработал быстрее памяти. Аборигенка. Около двух с половиной тысяч циклов этой планеты. В отношении средней продолжительности жизни среди этой расы – совсем юная. Детеныш. Она давно заметила меня, но находится в глубоком шоке и на контакт самостоятельно не пойдет. Ну и, слава богу. Я собирался было продолжить путь, как неприятная мысль кольнула внутри: «А чего, черт возьми, она боится? Я выгляжу как обыкновенный абориген. К тому же, ее шок начался задолго до моего появления рядом. Она чувствует опасность, которую я лично не ощущаю. Какую? Надо бы разобраться перед тем, как продолжать путь дальше»
Я помедлил еще немного, взвесив все за и против, и начал постепенно приближаться к детенышу. Молодая самка. Еще не может давать потомства. В переводе на мои года – она была бы ровесницей моей дочери. Неприятное чувство засосало внутри. Как я могу сравнивать эту зверушку со своим ребенком? Я обругал себя, но не помогло. Неприятное чувство похожести ситуации не ушло, а только усилилось. Тогда дочь тоже сидела на полу и кричала об опасности, а я не понимал ее страха… пока не стало слишком поздно.
Детеныш испуганно взглянул на меня.
Включив ретранслятор, я мысленно взмолился всем техническим богам, чтобы в его памяти оказался язык этой слабой расы. Техника опять не подвела, судя по тому, что после моих успокоительных слов, детеныш снизил уровень шоковых гормонов и с надеждой взглянул на меня. Да, черт побери, я прочитал в этих глазенках надежду.
Затем детеныш что-то залопотал, сбиваясь, и то и дело, выделяя обильную слизь и влагу. Это было проявлением сильных эмоций, насколько я помню справочник. Из ее слов я понял весьма примерно, что ее тут или бросили, или забыли. Очень опасное место, тут скоро будет испытание чего-то непереводимого с местного тарабарского, однако в итоге тут не останется ничего живого. Она не знает куда бежать, и боится, что уже все равно не успеет. Еще она спрашивает, не знаю ли я дорогу. Информации немного, но суть я уловил. Опасность мне не привиделась – что-то действительно должно произойти. Именно в этот момент я уловил еще одну еще заметную воздушную цель – она мчалась на огромной скорости, по баллистической траектории, напоминая сошедший с орбиты неисправный спутник. Причем, мчалась, зараза, практически прямо на нас.
Электроника обработала цель за сотую секунды и предоставила подробный анализ: наличие высокорадиоактивных компонентов общей массой, превышающей критическую. Значит, местные зверушки освоили энергию распада атомов и, как и полагается безмозглым существам, проводят испытание прямо на поверхности планеты. Сам по себе, взрыв при распаде ядер, не был способен повредить мне, если бы я был надежно укрыт полем, но детеныш, особенно с таким обилием нестабильной слизи в организме был явно обречен. Ситуация опять, до боли, напомнила мне ту, которую я старался забыть бессонными кошмарными ночами и поэтому я сделал то, что никак не мог ожидать от себя еще пол цикла назад – расширил поле и окружил им не только себя, но и местную самочку, а также часть водянистого червяка, у основания которого мы сидели. Полумрак базис-поля отрезал все опасные части спектра вспышки от взрыва и пропустил мимо себя взрывную волну. Опасность миновала, и я был благодарен детенышу за ее предупреждение. Застань меня этот взрыв врасплох, я бы мог быть серьезно травмирован. Собравшись было уже отключить поле, я внезапно осознал, что тем самым убью эту молодую самочку, что смотрит на меня сейчас своими темненькими глазами с такой надеждой и восхищением. Оставшаяся радиация будет смертельна для нее еще очень продолжительное время. Достаточно продолжительное, чтобы у меня истекли все сроки возвращения домой. Задание было выполнено ровно наполовину – после такого взрыва от зонда явно не осталось серьезных фрагментов, но как я мог вернуться обратно, оставив умирать свою спасительницу здесь?
